| Экспертиза учебников должна быть прозрачной, считают эксперты Posted: 09 Oct 2013 01:41 AM PDT МОСКВА, 18 сен — РИА Новости. Эксперты в сфере образования и издатели в ходе круглого стола "Школьные учебники: недетские проблемы" в РИА Новости выразили мнение, что новые правила экспертизы учебников, которые войдут в список рекомендованных к использованию в школе, должны быть максимально прозрачными и понятными. Новый закон "Об образовании в РФ", который вступил в силу с 1 сентября 2013 года, ужесточает требования к школьным учебникам, входящим в федеральный перечень. Минобрнауки разработало приказ об утверждении нового порядка формирования федерального перечня учебников. По расчетам министерства, благодаря новым правилам список учебников, которые могут быть использованы в школе, сократится примерно на треть. Требования к учебникам По мнению заместителя научного руководителя НИУ "Высшая школа экономики" Льва Любимова, важно четко определить критерии, по которым учебники будут признаваться годными к использованию в образовательном процессе. "Я считаю, что только один критерий — это соответствие контента учебника мейнстриму мировой науки. Больше никаких критериев быть не должно, иначе дальше начинается или коррупционность, или лоббирование, или всякая отсебятина", — сказал он. Генеральный директор издательского центра "Вентана-Граф" Константин Рыжков также считает необходимым, чтобы четко были определены критерии, по которым учебники отбираются в федеральный перечень. "Необходимо понять, каковы критерии этого сокращения? Почему какие-то книги, которые прошли экспертизу и академии наук и педагогическую экспертизы, должны завтра исчезнуть из перечня, а другие — остаться. Прежде чем что-то сокращать, нужно иметь некие требования и основания. С моей точки зрения, важнейшая вещь — это отсутствие содержательных требований к учебникам", — сказал он. По мнению Рыжкова, необходимо создать на федеральном уровне реестр требований к содержанию учебников. Механизм оценки Генеральный директор издательства "Дрофа" Ирина Кузнецова сообщила, что, когда приказ Минобрнауки обсуждался, издатели, прежде всего, хотели создать действенный механизм оценки учебников. "Все издатели и авторы за то, чтобы в нашу школу приходили качественные учебники. Все за то, чтобы почистить федеральный перечень от того, что там уже "умерло", — сказала она. По словам Кузнецовой, в настоящее время процесс экспертизы оторван от авторов и издателей, и его алгоритм непонятен. "Мы хотели бы, чтобы механизм экспертизы был прозрачен, понятен. Мы хотели бы понимать, как учебники попадают в перечень", — добавила она.  |
| Гаджет против букваря Posted: 09 Oct 2013 01:34 AM PDT По данным одного из последних социсследований, 91 процент россиян имеют мобильные телефоны, 28 процентов - ноутбуки. Школьники уже в начальной школе переписывают задания на флешки, выполняют домашние задания в Интернете и общаются с учителями по скайпу. Первоклашки на переменках развлекаются не игрой в догонялки, а тем, что снимают друг друга на видеокамеру. Таблицу умножения самые хитрые из них тоже не зубрят. Зачем? Ведь рядом всегда есть мобильник. Между тем у медиков появился особый термин, обозначающий зависимость от мобильного телефона "номофобия", в США открыты клиники для лечения интернет-зависимости, а в Германии учителям запретили появляться в социальных сетях. Нужны ли гаджеты в школе? Чего от них больше - вреда или пользы? На вопросы "РГ" отвечает профессор, заведующий лабораторией психологии развития Психологического института РАО, вице-президентом Международной ассоциации "Развивающее обучение" Борис Эльконин. Борис Даниилович, мои дети-третьеклассники вместо новой книжки просят подарить им айфон или айпад. Учительница ставит оценки в электронный дневник и задает задания по электронной почте. Неужели без гаджетов и Интернета ни школа, ни дети уже не могут обойтись? Борис Эльконин: На тему культурного и цивилизационного кризиса написаны тома. Дети в каком-то смысле сейчас находятся впереди родителей. Когда мне надо сделать презентацию для доклада, я зову девятилетнюю дочку, которая со всеми этими делами разбирается быстрее и лучше меня. У нас, взрослых, нет времени угнаться за детьми, нам немного чужда детская лабильность опробования всего нового. Ребенок говорит родителю: "Ты пробуй, никаких образцов нет. Можно ткнуть пальцем сюда, или сюда, или вот сюда..." А взрослый боится сделать что-то не так. Думаю, в Европе или Америке такого поклонения гаджетам, как у нас, нет. У нас они пока в моде, а там стали нормой, как стиральная машина, которая есть в каждом доме. Но останется ли у наших продвинутых детей интерес к книге? Ведь даже среди гаджетов на электронные книги приходится только 5 процентов. А бумажные версии, наверное, нынешние школьники и вовсе читать не станут. Борис Эльконин: Давайте разберемся, почему все эти айпады, айфоны и прочие компьютерные игрушки ломают традиционную систему представлений? Потому что человек с ними становится гораздо более самостоятельным и может сам пробовать искать новые знания. Вместо того, чтобы носить с собой 25 томов энциклопедии, можно обойтись одним айпадом. А умным человеком, в частности, считается тот, кто может сам себе сделать справку. И когда ребенок в поисках информации влезает в Википедию или другой ресурс, он оказывается более самостоятельным, чем некоторые родители или учителя. Может быть, учитель в школе скоро вообще будет не нужен? Борис Эльконин: Учитель останется в качестве эксперта и консультанта, а не в качестве инструктора, как сейчас. И книги дети будут читать, и письменная речь не исчезнет. Но в том, что слово "щас" становится нормальным, а в эсэмэсках кто-то не ставит запятые и заглавные буквы, виноваты не гаджеты. Виновата школа, где синтаксис преподается из рук вон плохо. Вообще, для чего нужен синтаксис? Для того, чтобы понять, где я делаю паузу и акцент. Если "МАМА мыла раму", то следующее предложение "А папа сидел в пивной". Если она МЫЛА раму, то я драил стол. Синтаксис - это способ выделить главную мысль и ее оттенить. Грамотность убита не компьютерами, а преподаванием. Вам не очень нравятся гаджеты, а есть родители, у которых, наоборот, паника - если мой ребенок к трем годам не будет играть на компьютере, то он бешено отстанет от сверстников. Середина в том, что и айфоны, и айпады нужны хотя бы для того, чтобы не таскать с собой двадцать килограммов книг. Но, что самое важное, к этим устройствам нужны умные программы, которых сейчас в школе нет. Как же нет? Есть электронные учебники. Борис Эльконин: Это обычные учебники, только на экране. Какая разница, где напечатан текст? У гаджетов гораздо больше возможностей, но особые школьные программы к ним стоят очень дорого. Мы с сотрудниками пытались подготовить лицензированную обучающую программу дочислового периода математики для шестилеток. Оказалось, ее цена больше 100 тысяч долларов. Таких денег не нашлось. И, кстати, в началке надо сидеть за компьютером как можно меньше, лучше что-то делать руками - рисовать, лепить, мастерить, клеить... Чем больше разных сенсомоторных усилий, тем лучше для ребенка. Для средних классов обучающие компьютерные программы, может, даже более полезны. С их помощью можно делать модели, имитировать, допустим, рост растений на разных уровнях - видимом, молекулярном, клеточном. Тут экран компьютера здорово помогает. У нас в программе Эльконина-Давыдова есть компьютерные материалы в виде разных курсов к физике, биологии. Их выполняла одна из крупных фирм. Пока этот программный продукт качественнее остальных. В свое время программа Эльконина-Давыдова, которую начал разрабатывать ваш отец, считалась самой перспективной для развития способностей детей. Сколько школ сейчас работают по этой методике? Борис Эльконин: Может быть, около тысячи. Есть школы, где все учителя до 9-го класса работают по нашей системе, а есть учебные заведения, где отдельные классы учатся по Эльконину-Давыдову. И какие результаты показывают школьники? Борис Эльконин: В решении сложных задач, требующих интеллекта они на 15-20 процентов выше, чем у учеников хороших школ. Лучшие, такие, как знаменитая 57-я школа в Москве, я не беру. Но начинать заниматься по системе Эльконина-Давыдова надо с начальной школы, потом включиться в процесс сложно. Вот что это, по-вашему? (Он поднимает палец вверх.) Один палец! Борис Эльконин: Наш первоклассник сказал бы: "Это может быть три фаланги, десять сантиметров , а может быть, одна шестнадцатая часть руки". При изучении русского языка у нас принят фонематический принцип. Если коротко, то важно место буквы в слове и ученик при чтении должен смотреть на впереди стоящую букву, а позднее - на предыдущее или следующее слово, предложение. Те школьники, которые учатся по программе Эльконина-Давыдова, пользуются особыми букварями. У нас принята безотметочная система и большое внимание уделяется работе на черновике. Потому что умный тот, кто умеет подготовить действия, а не тот, кто по чужим для него правилам сумел соответствовать каким-то критериям. А как вы вписываетесь в новые стандарты, требования, которые сейчас предъявляются школе? Борис Эльконин: Теперь школам не до развития личности. Когда-то по программам Эльконина-Давыдова работало около 13 процентов всех российских школ. Сейчас наших школ стало гораздо меньше, занковцы тоже скукожились, а все остальные программы, типа школа 2000, школа 2100, и прочие, по-моему, очень похожи. Школа становится все дальше от детей и от родителей. Причем и в прямом и в переносном смысле. Если раньше родители могли проводить ребенка до дверей, то сейчас, в некоторых случаях, - только до ворот забора. А ведь родитель должен обсуждать с учителем, как ему работать с ребенком. Конечно, школа - не рынок, есть определенные регламенты общения, но вся проблема в том, что многие учителя не справляются с этим регламентом. Проще поставить границу: мы здесь, а вы - там. Все вопросы - по интернету. Письмо в тему Наталья Коменикова, пос. Дубки, Тульская область: В школах вводят интернет-дневники и электронные журналы, которые только травмируют психику учеников. Зная о том, что оценки и замечания попадут к родителям раньше, чем сам ученик, ребенок будет нервничать, заранее готовясь к наказанию, и постарается вернуться домой как можно позже. Самая незавидная позиция у учителя. Он, как бездушная машина, теперь вынужден "стучать" на ученика, выкладывая, все без исключения, оценки и замечания в сеть. Теперь учителю и учить-то некогда - только успевай заполнять многочисленные интернет-журналы и пиши отчеты. По-моему, минобрнауки совершает большую ошибку, переводя всех и вся на компьютерное образование. К тому же не у всех родителей есть компьютеры, а если и есть, то не все умеют ими пользоваться. Умное чадо так запутает родителя, что тот и не увидит ни интернет-дневник, ни интернет-журнал. А во что сейчас превратился урок? Учитель, связанный по рукам и ногам, утвержденным в трех инстанциях рабочим планом, не имеет права ни на шаг отступить от бумажки. Даже если ученики не усвоили тему - только вперед, останавливаться нельзя, конвейер включен. Хороший, интересный, полезный урок умер. А ты, вырастивший четыре поколения учеников, устарел. И вот - уходи, потому что не владеешь "компьютерной грамотой". Я не отсталый человек, у меня есть и Интернет, и свой сайт, но почему всех надо загонять в сеть? С непонятным упрямством твердим: урок в прежнем виде устарел. Да не устарел, просто все меньше остается тех, кто может дать хороший урок. http://www.rg.ru/  |
| Естественна ли школьная монополия? Posted: 09 Oct 2013 01:31 AM PDT Поиск институциональных альтернатив в образовании направлен на увеличение возможностей получения разными детьми качественного образования
Сегодняшний номер «Вестей образования» посвящен семейному образованию: могут ли дети учиться не в школе, а дома – в семье?
У этой темы много вариаций, я хочу пояснить нашу позицию.
Прежде всего: семейное образование – не альтернатива школе в том смысле, что «в скором времени школы не будет, а все дети будут учиться дома».
Я все время сталкиваюсь с таким подходом, особенно в дискуссиях с успешными, даже прославленными педагогами: «Так вы что, считаете, что инновационное образование (система Монтессори, развивающее образование, тьюторы, дистантное образование или любой другой подход) заменит (вытеснит, уничтожит, разрушит) традиционную школу?»
Это такой вечный универсальный вопрос. Вполне может быть, что современники Яна Амоса Коменского также задавались этим вопросом: «Вы что же, считаете, что система Коменского заменит и вытеснит существующее образование?».
(Накаркали.)
На самом деле это неизвестно.
Я думаю, что способ отбора классики, произведений, которые остаются в культуре навечно, невозможно разгадать. Современники Пушкина, ушедшие из жизни в первой четверти XIX века, наверное, удивились бы, узнав, что «Сашка – гений».
Были попытки назначить в классики, этим отличались деспоты и диктаторы, и иногда попадали – например, так случилось с Маяковским.
Но сказать наверняка, что случится с тем или иным произведением через 50 или 100 лет – напрасный труд, по-моему.
К тому же почти наверняка Коменского, и уж точно – Сократа, Платона с его частной школой философов называли «разрушителями» традиционного для своего времени образования.
Я даже уверен, что пройдет лет эдак 50, и новаторов образования второй половины XXI века, которые, например, предложат отказаться от нанотехнологий в образовании или перейти на межгалактический способ проектной деятельности, будут клеймить «разрушителями» надежной системы образования, сложившейся в первой четверти XXI века. Убежден, что фракция КПРФ в российском парламенте выведет людей на космический пикет в защиту ЕГЭ, против новомодных тестирований агрессивности, корпоративности или дружелюбия у выпускников.
Это такая универсальная вечная беспроигрышная политическая игра на все времена: недовольство образованием.
Ахиллес образования никогда не догонит черепаху перемен. Только-только школа впитает в себя изменения в науке, технологии, этике, экономике, политике и т.д., во всех областях человеческой деятельности случится что-то новое, и снова школа в роли догоняющего.
Какой простор для протестных настроений!
Так и вижу толпу рассерженных горожан, к которым обращается бьющийся в митинговой истерике вождь: «Кому нравится наше образование???!!!».
И в ответ единым выдохом, взвинчивая себя до яростного крика: «Никому!!!».
Ну, ясное дело, разнести по камушкам всю систему – наше дело-то правое!
Пока перемены происходили медленно, разрыв между школой и жизнью был малозаметен, но сопротивление инновациям было все равно мощным.
Сейчас перемены происходят с фантастической скоростью, система образования меняется медленно, с другой стороны, все больше людей понимают, что образование «для жизни» в предельно формализованной системе, с ее консервативным способом управления и жесткой системой «контроля и отчетности», получить все труднее.
А сопротивление инновациям в образовании – не слабеет!
Но люди видят: громоздкие образовательные структуры медленно и с огромным трудом меняются, они не гибкие, не открытые.
И люди ищут более эффективные способы получения образования.
Люди и дети – разные, и разным детям нужны разные способы образования.
Поэтому в образовательной политике многообразие и вариативность – это не для будущих смен одной системы другой. Альтернативы нужны для того, чтобы разным детям дать возможность по-разному получать образование.
В этом и сложность современной политики, и одновременно ее достоинство – больше нет «генеральных линий» в стратегии образования, нет самого эффективного способа обучения, нет единственного решения для всех школ, учителей и учеников.
Индивидуализация в образовании – это необходимость двигаться в сторону институализации индивидуальной образовательной программы, когда не учреждение, а ученик будет сам себе институт.
Хотя сегодня утверждение «Учиться – значит ходить в школу» кажется настолько очевидным, что другие варианты образования обсуждаются как экзотика.
Хотя новый закон «Об образовании в Российской Федерации» узаконил окончательно домашнее образование, но много вы встречали людей, которые на вопрос, в какой школе учились, отвечают: «Ни в какой, я дома учился»?
Домашнее обучение – не лучше и не хуже школьного, к тому же учиться в семье – не значит учиться только дома. Есть масса возможностей.
А что касается школы…
Американский ученый Иван Иллич оформил, наверное, самую последовательную антишкольную позицию в XX веке.
«Школа захватывает деньги, людей и добрую волю, предназначенные для образования, а кроме того, не дает другим социальным институтам брать на себя образовательные задачи. Работа, досуг, политика, переселение в города и даже семейная жизнь – все полагаются теперь на школы в формировании требуемых ими знаний и навыков вместо того, чтобы становиться средствами образования».
(Иван Иллич, «Освобождение от школ»).
Здесь было бы уместно процитировать Марка Твена, который устами Гекльберри Финна провозгласил: «И никакая школа не помешает мне получить образование!», но Иллич настроен более критично.
Помимо ценностных претензий к школе как к институту (он считает школу чуть ли не тоталитарной сектой), помимо экономических аргументов (по его мнению, стоимость школьного образования растет непропорционально качеству), всеобщее школьное образование, равное для всех по качеству, в принципе невозможно.
Здесь я с И. Илличем согласен. Мы стараемся дать всеобщее качественное образование всем – одним способом.
Это все равно что обеспечивать нормальное дошкольное детство всем – только через ликвидацию очереди в детские сады.
С точки зрения масштабных административных структур это логично – управлять тотально однородной средой намного легче, чем разнородной.
Но развитие ребенка, его образование не подчиняется принципу демократического централизма.
В этом смысле институт образования как единообразная, управляемая по стандарту, с единой формой отчетности и контроля структура уже не является эффективной.
Это напрямую связано с тем, что социализация перестала подчиняться индустриальным правилам, единым регламентам, а фабрично-заводской образ жизни (всем на работу к 8 утра, перерыв на обед с 13 до 14, в 18.00 – все домой!), приказал всем нам долго жить!
И в этой системе многообразных институтов образования домашнее, семейное – возвращается, но уже не как удел дворянских отпрысков, а как массовое явление, наряду со школой и другими институтами.
Я думаю, что школьное и семейное образование – две крайности. Мы пока не умеем строить гибкие программы образования, чтобы ребенок «набирал» образование там, где оно качественнее и доступнее. Мы смотрим на разные источники как на конкурирующие. И по привычке финансируем не ребенка и его программу, а учреждения.
Я бы сегодня не семейное образование строил по шаблону школы, а наоборот – внимательно анализировал устройство института семейного образования для изменений в общей системе. Не усиливая ответственность семьи перед государством за качество образования детей, а наоборот, усиливал бы ответственность государства за предоставление семьям возможности пользоваться максимальным числом образовательных ресурсов.
Но гарантии, что в семейной программе ребенок будет более свободен, чем в школе, нет никакой. Закончу тем, с чего начал – разное не значит лучшее.
А риски примерно одинаковые.
Александр Адамский  |
| Медведев поручил установить равную продолжительность отпуска педагогов Posted: 08 Oct 2013 12:15 PM PDT МОСКВА, 11 сен — РИА Новости. Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев поручил Минтруда совместно с министерством образования до 1 декабря представить предложения по установлению равной продолжительности ежегодного удлиненного отпуска для педагогов, сообщается на сайте правительства. "Минтруду России и Минобрнауки России представить в правительство РФ предложения по установлению равной продолжительности ежегодного основного удлинённого оплачиваемого отпуска по должностям педагогических работников вне зависимости от типа образовательной организации, являющейся их основным местом работы", — отмечается в сообщении. Ответственными назначены руководители министерств Максим Топилин и Дмитрий Ливанов. "При необходимости внести в правительство РФ проект соответствующего нормативного правового акта", — говорится в информации. Соответствующие поручения даны по итогам рабочей поездки премьера во Владимирскую область 2 сентября.  |
| Повышение зарплаты учителям не вписывается в бюджет России Posted: 08 Oct 2013 12:12 PM PDT Не исключено, что планы Минобрнауки о повышении зарплат учителям и увеличении финансирования вузов не воплотятся в жизнь. Об этом сообщает «КоммерсантЪ». Программа развития ведомства до 2018 г., по мнению экспертов, требует пересмотра. В бюджете попросту не хватит денег на осуществление столь масштабных инициатив. Как стало известно Интернет-порталу ВЛуки.ру, по уже утвержденному проекту министерство планирует избавиться от очередей в детских садах, в два раза повысить среднюю зарплату учителям и воспитателям, увеличить финансирование государственных научных фондов и затраты на исследования и разработки. Кроме того, ведущим вузам страны собирались увеличить финансирование, что позволило бы им попасть в топ-100 мировых рейтингов. Как считают эксперты, в проекте есть существенные недоработки, которые помешают реализации этих грандиозных планов. «Программа не совсем соответствует бюджету», - заявил на заседании ведомственной коллегии замминистра финансов Михаил Котюков. Чиновники отмечали также, что в распределении региональных бюджетов особенно сложно соблюсти баланс между школьным и дошкольным образованием. http://www.vluki.ru/news/2013/09/11/246604.html  |
| Директорство можно передавать по наследству Posted: 08 Oct 2013 12:07 PM PDT В ближайшее время «планируется переход на конкурсную основу отбора руководителей общеобразовательных организаций с публичным представлением кандидатами программ развития организаций» http://newsreda.ru/?p=7950. От того, что в новом законе термин «школа» заменен на «образовательная организация», а директор школы именуется в нем «руководителем», суть и содержание того, что он в образовании делал и делает, не изменилась. Неясно, чем вызвана такая замена. Но для сущностных изменений требуются не годы, а десятилетия, и школы вырастают разные.
Есть школа как учреждение. Хотя в законе и написано «образовательная организация», но «учредитель» ее все же имеется, а кто платит, тот и музыку заказывает, а учредители по закону могут быть разные – и государство, и муниципалы, и организации, и физические лица. Есть школа как профессиональное сообщество, в смысле физической школы Бора или театральной школы Станиславского по имени ее основателя и лидера. А есть школа как социальный институт – исторически сложившаяся форма организации совместной жизнедеятельности людей, возникающая из необходимости удовлетворения социальных и культурных потребностей общества.
Есть школа как часть системы образования – модели, объединяющей институциональные структуры (школа, университет, дошкольные образовательные учреждения, колледжи и др.), а есть школа как «образовательная система – совокупность исторически сложившихся, целостных и устойчивых в социокультуре педагогический идей, философских и методологических оснований, соответствующих психологических теорий, образовательных технологий, обучающих методик, практик содержания образования, образа и уклада жизни детей и взрослых, и в том числе – адекватной этому системы управления».
Архетипов – исторических образцов школ – накопилось в мировой культуре не так уж и много. Школа Коменского, школы Монтессори, Френе, Штайнера, развивающее обучение Давыдова–Эльконина. В чистом виде в реале социума они не встречаются, так как сегодня все в мире, как в сети, перемешано. Но именно образовательной системе, осознанно или нет, соответствуют формы появления первого лица – директора как профессионала-управленца. Ведь выборы – это не единственная форма появления директора в школе.
Каждая образовательная система требует своей системы управления – точно так же как и в промышленности и производстве. В разных образовательных системах управление и другие составляющие школы связаны по-разному. В советской школе, как и во всей советской стране, приоритетным выступало руководство... Рассказывают, что много лет назад на каком-то этапе строительства КамАЗА итальянцы спросили наших руководителей: «Под какую систему управления будем монтировать станки и технологии?». Бедные партийные деятели, знающие с детства только одну-единственную вертикаль власти КПСС, вопроса не поняли… Тогда итальянцы, догадавшись об этом, сказали: «Тогда подпишите, что вопрос согласован». Столько лет прошло, а КамАЗ так и не достиг проектной мощности.
Большинство нынешних школ так и остались советскими по способу руководства. Это естественно, если вместо многообразия образовательных институций в стране царит единое управленческое пространство государственной системы образования, то именно такую вертикально-дидактическую образовательную систему и надо строить. Иначе неприятностей не оберешься… Последние события с директорами, пытающимися строить внутри государственной системы свои представления об образовании, известно чем кончились – И. Фарбер, В. Лозинг, А. Попов, П. Шмаков, Т. Михайлова… Это не только личные трагедии – это признаки системного несоответствия господствующей системы образования и авторских взглядов директоров школ на образовательную систему, которые они последовательно воплощают в жизнь. При «вертикали власти» нельзя построить ни «коммунизм», ни «капитализм» внутри отдельно взятой школы.
Ну а как же, скажете, вальдорфская школа А. Пинского № 1060, питерская школа № 56 М. Пильдес, Центр образования № 548 «Царицыно» Е. Рачевского, Центр образования № 109 Е. Ямбурга? Я сейчас выскажу гипотезу, с которой сами директора этих авторских школ могут не согласиться. Все дело в содержании образования. Чем ближе содержание образования к классическому, тем менее оно напрягает власть, так как более ей понятно и тем приемлемо. Чем более инновационно содержание авторской образовательной системы, тем большее противодействие системы образования, находящейся в руках государства, оно вызывает со всеми вытекающими административными, вплоть до криминальных, последствиями. Этакая педагогическая ксенофобия. Непонятно – значит, опасно. Опасность нужно устранить любыми средствами. А как может быть понятна образовательная инновация без погружения в ее суть?
Директоров таких из ряда вон выходящих авторских школ нужно не выбирать, не назначать, их нужно специально выискивать и поддерживать. Даже если они кому-то лично очень чем-то не нравятся. Ведь при желании упечь лет на пять можно любого директора, проработавшего хотя бы три года. Это я по собственному опыту капитального ремонта школы № 429 знаю. Но тогда, отобрав и поддержав подходящего директора, власть наравне с ним несет ответственность, потому что власть поддерживает директора школы, а директор не противодействует впрямую власти, так как сфера его влияния – дети.
Искать и отбирать директоров нужно, учитывая специфику содержания образования образовательных систем. Так, например, суть «школы человеческих отношений» в том, что там царит духовный лидер, которого не сменить. В. Сухомлинский, А. Тубельский, Ш. Амонашвили, А. Лобок… Кого другого можно помыслить в этих школах? Странно было бы, если бы школу «вероятностной педагогики» Александра Лобка возглавлял бы кто-то другой или со стороны. Появление второго, организационно-управленческого лидера (хоть избранного, хоть назначенного «менеджера») неизбежно повлечет за собой конфликт, аналогичный традиционным отношениям директора театра и главного режиссера театра.
То есть в этом случае даже задумываться о выборах не имеет смысла. Другое дело – «средовые школы», социально-мифологически ориентированные… Ближе всего к средовой школе система Монтессори, потому что упор содержания образования идет на среду, и не столь важно, какие люди в ней, важно, в каком мифе они существуют. Там все сотрудники образовательного процесса «пропитаны» определенным мифом, хотя есть и носитель мифа, который в данный момент является лидером. Миф вечен, а жрецы могут меняться… Так, например, директор московской школы № 45 Леонид Мильграм, еще будучи директором, воспитывал себе смену и в течение нескольких лет готовил Михаила Шнейдера на роль директора школы. То же самое со мной самим делала директор школы № 429, Герой соцтруда Мария Гоголева. Удается это или нет, это другой вопрос. Но проблема выборов директора при тщательной подготовке кадрового резерва не стоит.
В школах развивающего обучения содержательный конфликт пронизывает от и до. Тут как раз директора школы надо выбирать, столкнуть нескольких претендентов (потому что их надо сталкивать, ведь столкновение точек зрения не ухудшает межличностные отношения, а наоборот, улучшает), которые пишут концепцию школы в виде проекта, а не в виде программы, которая работает в задачном подходе и нужна для того, чтобы показать ее начальству, чтобы видно было, что человек адекватен, но потом ее кладут на полочку и благополучно о ней забывают, потому что нужна она только на выборы.
В школах социального со-проектирования (педагогика Френе и Ассоциация общественно активных школ в России) правление устроено коллективно-распределенно. Там учителя сами все вместе сядут, разработают проект реорганизации школы – и без власти, и без конфликтов, борьбы и всяких конкурсов решат, кто что должен делать. И совсем не важно, кто – учитель или директор – содержательнее, кто в чем-то лучше других разбирается, тот то и делает.
Вальдорфские школы создаются на определенной территории – заранее собираются люди, у которых подрастают дети, они сами находят деньги, заказывают проект, делают в Ассоциации вальдорфских педагогов заказ на учителей, строят школу к определенному сроку, потом приезжают учителя, и из двух начальных классов начинает вырастать вальдорфская школа. Образовательный процесс для них творчество, но они знают планы лет на пять вперед, в том числе знают, что они решили и кто из них будет директором школы через пять лет. Ротация руководителей как условие обеспечения творчества.
При всем этом дети могут чувствовать себя комфортно и им может нравиться при любой системе управления. Нам показывали в Париже известную во Франции «школу свободы». Учителя сами создали ее – и по содержанию, и по архитектуре, и по организации учебного процесса. Создали… под себя. Школа очень красивая, в центре стеклянная башня, а от нее пять рукавчиков, как у морской звезды, в которых и классы, и спортивные залы, и мастерские, и видеотека – все что душе угодно… Только за закрытыми дверями. Учительская – в центре башни – как круг со стеклянными стенами, через которые виден коридор, по которому ходят дети, которых на перемене в классы не пускают. Учителя, попивая кофе, видят всех детей как на ладони. Правда, и дети видят учителей. Мало того, у каждого ученика есть «карточка свободы» – электронный ключ, с помощью которого ты можешь войти в бассейн или аудиторию, в класс, в библиотеку, в спортзал. Если ты нарушил правила – набедокурил в лаборатории, у тебя «карточку свободы» изымают, и ты уже туда в течение двух-трех недель не войдешь.
Детям все это очень нравится. Я потом спросил у четвероклассника, симпатичного черноглазого арабчонка: «Так кто же более свободен в вашей "школе свободы" – ученики или учителя?» Мальчишка подумал и сказал: «Мы более свободны, потому что учителям все время следить за нами приходится». Мнение детей (и их родителей) совсем немаловажное (если не главное!) при принятии решения о содержании образования в школе и стиля управления в ней.
Все это на 100% относится к негосударственным образовательным организациям. Но таких всего 500 школ по сей России. А как же быть с массовыми школами, которые сейчас призывают «иметь свое лицо», то есть самоопределиться по типу образовательной системы? Ведь гремучая смесь и деформированный фрагментарных набор «пазлов» из концепций, теорий, технологий, содержаний образования и не соответствующих этому родов управления неизбежно скажется на целостности личности выпускника и его успешности в жизни! Что если авторская образовательная система все же вступит в конфликт с административной системой образования и вызовет кары на голову директора, который за все несет ответственность? Тогда требуется третейский судья… Легитимный и законом установленный. Нужен государственно-общественный порядок определения, какой именно тип управления адекватен именно этой школе, на данной территории, с данными социально-экономическими и социокультурными характеристиками, с данным контингентом учеников, то есть решить, выбирать директора, назначать его или ждать, пока он сам вырастет, можно только с помощью диалога извне и изнутри – организацией совместной общественно-государственной экспертизы. А для этого нужен соответствующий федеральный закон, которого сегодня нет, и как он может появиться – это отдельный разговор. А значит, и поднимать, и обсуждать вопрос о способах и формах выбора директоров школ сегодня преждевременно.
Владислав Редюхин, консультант по управлению, аналитический центр «Концепт», Москва  |
Комментариев нет :
Отправить комментарий